Русский офицер и русский художник

Пути Господни неисповедимы…Ясно и просто. Но неисповедимы и человеческие пути, «дороги, которые мы выбираем». Или это они выбирают нас?

Именно эти мысли возникли у меня, когда впервые я оказалась в этой квартире, со стен которой на меня ревниво и требовательно, задумчиво и проницательно смотрели непостижимые глаза русских святых. Глядя на иконописные лики, с трудом верилось, что написаны они не истовым старцем, упорным в вере и канонах, не блаженным отроком, грезящим верой, а умным, ироничным, импозантным капитаном второго ранга, «настоящим полковником» Олегом Станиславовичем Зинкевичем. Однако уже после недолгой беседы начинаешь понимать, что все работы, размещенные в квартире не как в музее, а как «в гнезде», являются воплощением его истиной натуры, его «альтер эго». Мне показалось, что именно в нем, очень внятно и естественно отразилась идея «народности». Народности не в стиле «а ля рюс», а органичного, любовно-уважительного, умного и поэтически осмысленного отражения народной культуры, с ее веселым, озорным лубком, утонченно-поэтическими живописными «переложениями» Блока и Вертинского, и потрясающими, на грани мистики, говорящими иконами. Как это? Откуда? И я узнала историю, такую же неординарную, как и многие судьбы талантливых людей России.

Родился Олег в небольшом шахтерском поселке в Кузбассе. Окончил штурманский факультет Тихоокеанского Высшего военно-морского училища во Владивостоке. Более 25 лет прослужил на Тихоокеанском флоте России (Приморье, Камчатка, Хабаровск). Рисовал, сколько себя помнит, всегда - в альбомах, на школьных тетрадях, учебниках, но какого либо специального художественного образования не получил. Когда поехал поступать в Военно-морское училище, учительница по литературе расстроилась: «Это не твое». А он в ответ рассмеялся: «Не стану Нахимовым - стану Верещагиным». Служил Олег азартно и во все, чем занимался, стремился внести элемент творчества и новизны. И оставались за плечами подразделения, объявленные лучшими на соединении и флоте, которыми командовал сначала командир боевой части, потом дивизионный и флагманский штурман.

Писать начал еще на службе. Первыми работами стали жанровые картинки на дереве, рамками для которых служили стволики камчатских карликовых берез. Потом появился домашний иконостас и вопрос, граничащий с испугом: «Смею ли?». В жизни каждого человека присутствуют знаковые встречи, и вот написанные еще на фанерках лики (Олег тогда и не называл их иконами), лежат перед игуменом Тихоном, который словно сам с собой рассуждает о том, что не должно быть на иконах таких выразительных глаз и сам себе возражает: «У того, кто страдал сам и сострадал, разве не отразится в глазах?» А затем было благословение и крещение в бывшем храме хабаровского гарнизона (потом в нем располагались мастерские, потом планетарий, потом опять храм, с сорванными куполами и дождевой водой, льющейся на алтарь с худой крыши). Наверно так же выглядел в 20-е годы костел в деревне Бороковка в Сибири, в котором служил прадед Олега. Об этом рассказала ему мама тогда, когда увидела первые иконы сына.

Может быть, так и остались бы эти удивительные работы украшением стен чужих домов, чайных и ленинских комнат, в которых пришлось обитать бесквартирной семье офицера, если бы не увидела их однажды Председатель Хабаровского отделения Российского Фонда Культуры С. Ю. Черепанова. На одной из видеозаписей остался фрагмент ее выступления на открытии первой выставки в АРТ-ПОДВАЛЬЧИКЕ в Хабаровске. «Когда я приехала к Олегу домой, чтобы посмотреть работы, я была действительно поражена и удивлена, ибо не знала к какому жанру их отнести, на меня повеяло чем - то необыкновенно интересным, и Русью и святостью, хорошей душой художника». Сам же Олег говорил тогда о том, что должны вернутся и обязательно вернутся в армию и во флот и Николай Чудотворец и Архангел Михаил – покровитель русского воинства.

Первую свою большую икону Святого Александра Невского Олег подарил храму Святого благоверного князя Александра Невского в Хабаровске. Настоятель храма отец Сергий написал тогда: «Я поражен тем, что российский флотский офицер, не прошедший особую художественную школу, пишет такие иконы и картины. Дар от Бога великий и дар этот используется для Бога. Перед нами еще одно доказательство того, что корни богатой народной культуры Руси не утрачены. Они сохранены в особых дарованиях, в особых сосудах. Порой мы их не замечаем, пренебрегаем, но они покоятся до своего часа, а придет время, они расцветут и явят свой цвет России. Россия этот цвет воспримет и будет им жить. В бездонных глазах ликов кисти Олега боль, печаль и всепрощение более чем тысячелетней православной истории Отечества нашего. Чистые и звонкие краски его картин из тех истоков, которыми питается душа русского человека, и та чарующая сказка, к которой стремится она всю свою земную жизнь».

После этого трудно что – то добавить. Мне остается только радоваться возможности общаться с этим талантливым, умным и тонким человеком, встречаться с яркими персонажами его изумительной серии картин  на дереве «Сны России», окунаться в поэтическую дымку Серебряного века, каким-то непостижимым образом запечатленную в его работах, и замирать под требовательными и все понимающими взглядами святых, написанных Олегом Станиславовичем Зинкевичем, русским военным и русским художником.

Татьяна Пронина