на главную страницу



***
Жизнь капитана второго ранга запаса спокойна, нетороплива, размеренна
и обыденна до крайности. И только в послеобеденной дрёме нет- нет,
да и затрепещут пальцы поверх пледа в поисках девичьих локонов
или отполированных рукояток штурвала.
Раздуются ноздри, будто почуяв свежий солёный ветер
или аромат нежной кожи, дрогнут веки когда-то зорких глаз,
потянется рука подкрутить поредевший ус - предмет обожания ни одной прелестницы…
да и упадёт в подушки под мерный ход морского хронометра,
когда-то отсчитывающего минуты, часы и годы славной флотской жизни,
а теперь пылящегося среди смешанных лесов средней полосы России.
БЛИНЫ

С первыми петухами подою я коровку, выкачу из-под курочек ещё тёплые яйца,
затоплю печь, поставлю опару и вот, когда любимая ещё сквозь сон,
сладко потягиваясь и мило позёвывая, будет искать меня рядом с собой
среди простыней, одеял и подушек, я весь умытый побритый и причёсанный,
в алой рубахе, подпоясанной праздничным вышитым кушаком, в плисовых штанах,
да мягких сафьяновых сапожках поставлю перед ней расписной поднос.
А там топлёное молочко да маслице, творожок да сметанка.
Ну и, конечно же, блины, как кружевные салфеточки,
все в дырочках с хрустящей зажаренной каёмочкой.
И от всего этого великолепия, от солнышка пробивающегося сквозь занавески,
от льющейся в распахнутые двери утренней свежести
и от переполняющего сердце счастья выпорхнет любимая из постели,
пойдёт белой лебёдушкой пританцовывая да притопывая,
прихватывая с тарелочки блинчик за блинчиком, макая его то в сметанку
то в маслице, запивая молочком с кремовой пеночкой,
нацеловывая меня сдобными своими губками…
А как разойдётся, да станут тесными стены и низкими потолки,
то выпорхнет она во двор да на улицу…
Ну а там у меня не то что «рояль в кустах»,
а полный ансамбль песни и пляски уж и не помню имени кого.
Вот уж где веселье то, вот где раздолье, вот где просторы… Одним словом - Блины!
СКАЗКА
 
Жила-была принцесса.
Она была тоненькая, хрупкая, с золотистыми волосами и пушистыми ресницами.
Она жила в городе на берегу моря в большом белом дворце на холме. Широкая лестница
из розового мрамора сбегала прямо к морю и принцесса любила тёплыми вечерами
сидеть на самой последней ступеньке и играть со звёздочками.
Они как стайка весёлых девочек разбегались, стоило ей только пошевелить в воде маленьким
пальчиком, а потом опять собирались у её ног, и казалось, она чувствовала их ласковые
прикосновения на своей коже.

Принцессе было одиноко во дворце.
Папа и мама были очень занятыми людьми, в школу она летом не ходила, а все её подружки
разъехались. После завтрака на веранде, где папа читал утренние газеты, а мама, подливая
ему кофе и подкладывая свежие булочки, разбирала скопившиеся в почтовом ящике визитные
карточки, приглашения на званые ужины, обеды и коронации, принцесса поднималась к себе.
Она любила свою комнату полную кукол, книг, цветов, модных дисков и журналов.
Окна выходили на море и по вечерам, опускающееся в теплую изумрудную воду солнце высвечивало
в небе клубящиеся громады алых парусов.
Какие невероятные и сладкие мысли подобно этим удивительным небесным кораблям
проносились тогда в очаровательной головке. Одни чтобы исчезнуть навсегда, а другие,
чтобы задержаться в маленьком сердечке и выпустить ночью из своих трюмов
такие же невероятные и сладкие сны.

Когда внизу раздавался шум отъезжающей машины, принцесса прятала под подушку маленькую
золотую корону, перетягивала волосы голубой лентой, надевала старенькие шорты, выкатывала
из гаража велосипед и мчалась на городской пляж.
О! Этот прекрасный городской пляж с его шумом и теснотой. Разве можно было сравнить его
с вылизанным и причёсанным пляжем дворца, где садовник каждое утро разравнивал тщательно
просеянный песок специальными грабельками. Где в огромных китайских вазах цвели
необыкновенные, но какие-то слишком роскошные цветы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .

***
Я поразился, насколько же женщина может быть похожа на кошку.
Маленькая, светленькая, какая то очень ухоженная женщина
чистила рукав своего платья. Уверенная, что за ней никто не наблюдает,
она проводила язычком по пальчикам (так и хочется сказать по лапке),
мягкими движениями терла ей одной заметное пятно, и опять лизала лапку.
Да-да, именно лапку, потому что это была кошечка, милая беленькая чистенькая кошечка.
Казалось, что сейчас она зажмурится, потянется и мурлыкнет.
Но женщина, словно почувствовав на себе чужой взгляд, вздрогнула,
посмотрела вокруг удивлённо-недовольным взглядом и очарование пропало.
***

А я просто закрывал глаза и плыл в тумане гитарных переборов,
тихих голосов, знакомых и не очень знакомых мелодий...
И отдельные фразы, как камешки на ровном облизанном волнами песке,
как вишенки родинок на которые натыкаются скользящие по гладкой коже пальцы...
"Поэты не приносят жёнам счастья..."